Сибирские городские обыватели (рабочие) (вторая половина XIX - начало XX века)
Численность и социально-профессиональный состав
Согласно данным Первой всеобщей переписи населения Российской империи 1897 г. в 45 городских поселениях региона проживало 467,8 тыс. человек или 7,3 % от всей численности сибирского населения (1).
Количество горожан постоянно увеличивалось, но отставало от роста всего населения Сибири. Прирост городского населения осуществлялся преимущественно за счет переселенцев из Европейской России и местных крестьян.
По свидетельству современника, "приток к Томску крестьянского населения находится в связи с отыскиванием работы и желанием поскорее приписаться в мещане, чтобы избавиться от платежей, повинностей и поборов, лежащих на крестьянине, последнее – заветная мечта всякого крестьянина, вкусившего прелестей городской жизни" (2).
По образному выражению Б. Н. Миронова в рассматриваемое время происходило окрестьянивание городского населения ("город разбух от деревни") (3).
В Сибири указанная тенденция проявлялась более интенсивно, чем в Европейской части страны. Если в конце 1870-х гг. среди горожан Западной Сибири крестьяне составляли 18,5 %, то в 1897 г. – 36,4 %, а в 1910 г. (Тобольская губерния) – 36,3 % (4).
Представляет интерес род занятий этой категории городских жителей. По данным Н. М. Дмитриенко в 1897 г. в Томске крестьян насчитывалось 20475 человек (39,0 % от общего количества жителей. Из них примерно половина (10047 чел) работали прислугой, на частной службе, добывали средства к существованию поденщиной; еще 5041 чел. трудились в транспортной сфере и 839 чел. занимались сельским хозяйством (5).
Попутно заметим, что и город оказывал разнообразное воздействие и на деревню. На примере Иркутска, в 1892 г. В. А. Обручев писал по этому поводу следующее: "Близость города для большинства крестьян просто пагубна. Правда, по внешнему виду иркутский крестьянин кажется более приличным и культурным, чем его собратья, живущие вдали от больших центров. Но он насквозь испорчен, и в этом немало повинен центр цивилизации. Казалось бы, от постоянного общения с городом богатство деревни должно возрастать, а между тем оно падает с каждым годом. Крестьянина давят частные долги и государственные недоимки. Его скот плохо содержится, его амбары пусты, его поля отдаются в аренду кровопийцам-кулакам, его строения обветшали, и уже с декабря владелец прекраснейшей черноземной земли должен покупать хлеб в городе" (6).
Как считает Б. Н. Миронов: "Окрестьянивание горожан означало реанимацию в среде городского населения стандартов и стереотипов крестьянского сознания…" (7). И в сибирских городах легко можно обнаружить деревенские стандарты социального и политического поведения.
Примером этому были кулачные бои "стенка на стенку" или "войнушки", несмотря на их официальное запрещение в 1832 г. "После побоищ были раненые, иногда даже убитые,- свидетельствует по Омску Д. А. Алисов,- один из самых жестоких «боев» по воспоминаниям старожилов, произошел в 1912 г. Даже конная и пешая полиция, вызванные на место поединка, оказались не в состоянии прекратить это знаменитое «Ледовое побоище»" (8).
По "деревенскому" сценарию происходили бунты горожан во время Первой мировой войны. Так, во время массовых беспорядков в г. Новониколаевске 9 ноября 1916 г., возникших из-за отмены выдачи заготовленного муниципалитетом сахара, громадная толпа, собравшаяся на Базарной площади, смяв заслон полицейских и военнослужащих стала расхищать сахар и грабить магазины. В результате бунта было расхищено до 400 пудов сахара и товаров на 10 тыс. рублей. Задержали 74 участника беспорядков, из них 54 женщины, под стражу взято 23 обывателя, впоследствии осужденных к различным срокам тюремного заключения (9).
Тем не менее, городской социум формировался из людей достаточно деятельных и инициативных. Вот как, например, корреспондент охарактеризовал городское сообщество Новониколаевска в 1907 г. в противовес старым сибирским городам – Томску, Омску, Барнаулу: "Новониколаевск живет, живет он мозгом и душой, и всей своей мускульной силой, это вы видите на каждом шагу. Тут люди со всех сторон: один из Петербурга, Москвы, Варшавы и т.д., другие из Англии, Финляндии, третьи из Китая, Японии… и все они представляют из себя элемент крайне любознательный, наиболее способный, созидательный, напористый. Да, это сила непоколебимая, живая, которой у вас уже нет; она выдохнулась в ваших городах с известными, плесенью покрытыми рамками и формами. Тут кипучая жизнь бьет фонтаном энергии… Здесь каждый живет своей самостоятельной, независимой жизнью" (10).
И формы социального и политического поведения городских рабочих уже существенно отличались от крестьянских и их коллег из неиндустриальной сферы (мастеровых кабинетских предприятий и приисковых рабочих).
Хроника рабочего движения в Сибири до начала ХХ в. беспристрастно фиксирует: 1870 г. – мастеровой Сузунского завода Колокольцов поджог дом урядника, в результате сгорело 288 домов селения; на прииске в Мариинском округе рабочий Попов убил служащего.
1873 г.- на прииске в Енисейской губ. рабочие разогнали администрацию и разграбили склад со спиртом. 1876 г. – на приисках Мариинского округа рабочий Жердев убил смотрителя, а рабочий Климов ранил управляющего; на прииске Енисейской губ. рабочий-ссыльнопоселенец убил служащего.
1879 г.- на прииске в Енисейской губ. двое рабочих убили одного из владельцев из-за обсчета.
1880 г.- на прииске в Мариинском округе рабочий ножом ранил фельдшера. 1881 г. – на прииске в Якутской обл. рабочий пытался убить служащего.
1884 г. – на прииске в Мариинском округе из-за тяжелого положения 50 рабочих избили семью управляющего, разбили кладовую со спиртом и не работали два дня.
1885 г.- на приисках в Енисейской губернии из-за плохого обращения рабочие разогнали служащих, а одного убили, избили управляющего.
1887 г. – на прииске в Томской губ. рабочий ранил служащего топором.
1889 г.- на прииске в Енисейской губ. рабочий кайлой убил служащего.
1890 г.- на прииске в Енисейской губ. рабочий Финогенов убил кайлой урядника за участие в расправе над бастующими рабочими.
1895 г.- на прииске в Енисейской губ. двое рабочих убили управляющего.
Строительство Сибирской железной дороги отмечено уже единичными случаями массовых беспорядков, сильно напоминающих деревенские. Например, 16 мая 1896 г. на станции Кривощеково в пос. Новониколаевский выселок рабочие-строители разбили питейные дома, каталажку, освободили арестованных, требуя выдачи денег для празднования коронации императора Николая II. В драке погибло два человека. Нечто подобное, но уже на экономической почве имело место в Иркутске (1897) и на ст. Тайга (1898) (11).
Ничего подобного применительно к городским рабочим хроника не фиксирует. Отчасти это объясняется наличием в городской среде регионе значительной прослойки квалифицированных рабочих из центра страны. Они составляли более 40 % работавших в мелких ремесленных заведениях Томска в конце XIX в. (12).
С другой стороны, в городах Сибири имелась многочисленная прослойка, обеспечивающих, по терминологии западной экономической географии, третичные виды деятельности, не связанные с добычей сырья или его обработкой (транспорт, связь, кредит, гостиницы и наем жилья, зрелища и развлечения, питание, медицина, образование и т.д.) (13).
Для примера, в Новониколаевске в 1917 г. действовало 23 профессиональных союза, которые объединяли: союз грузчиков – 710 чел., домашних служащих – 721, каменщиков, печников, штукатуров – 169, кинематографических служащих – 42, колбасников – 94, кондитеров – 100, кровельщиков – 26, союз конторского труда – 412, маляров – 64, музыкантов – 92, неквалифицированных рабочих – 950, пищевиков – 245, печатников – 191, кожевников – 215, рабочих фабрично-заводских предприятий – 850, ресторанных служащих – 287, столяров и плотников – 320, строителей – 578, торгово-промышленных служащих – 1042, фармацевтов – 37, шорников – 168, экипажных мастеров – 38, ротных фельдшеров – 62 (14).
Итак, на 70 тыс. жителей самодеятельное население города (без учета предпринимателей, инженеров, педагогов, священнослужителей, врачей, офицеров) составляло 7413 человек и его можно условно разделить на три большие группы.
К первой относятся собственно занятые в производстве (рабочие): фабрично-заводские – 850 чел.(10,1 %), строители – 1157 чел.(15,6 %) и занятые в сфере легкой и пищевой промышленности – 836 (11,3 %); всего 2843 чел.(38, 24 %).
Ко второй - относятся задействованные в сфере обслуживания – 2633 чел.(35,54 %).
И третью группу составляют неквалифицированные рабочие и грузчики – 1550 чел. (20,9 %).
Таким образом, работающие по найму образуют две устойчивые группы, между которыми располагается прослойка неквалифицированных рабочих, занятых в основном физическим трудом.
Особенности политического поведения городских обывателей
Соответственно и политическое поведение этих групп будет различным. Именно основные группы составили питательную среду радикальных политических партий социалистической ориентации, прослойка в союзе с торгово-предпринимательскими кругами объединятся в консервативных (черносотенных) формированиях.
На рубеже 1904-1904 гг. в Новониколаевске оформляется Обская группа РСДРП, в 1905 г.- эсеровская организация. На другом полюсе, с 1909 г. здесь действовала одна из наиболее дееспособных структур Союза русского народа (СРН) в Сибири, просуществовавшая до Февральской революции 1917 г. В период расцвета (1910-1914) в отделе и его дочерних организациях насчитывалось до 1,5 тыс. членов (15).
Парадокс, но в самом "буржуазном" городе Сибири центристские (либеральные) партии (кадеты и октябристы) не пользовались популярностью и не создали устойчивых объединений.
Популярность социалистических идей объясняется прежде всего феноменом окрестьянивания горожан. "Нужно отдать должное проницательности большевиков,- замечает по этому поводу Б.Н. Миронов, - которые провозгласили и пытались на деле реализовать союз рабочих и крестьян, понимая, что те и другие имели в принципе единый менталитет и поэтому были подвержены влиянию социалистических идей" (16).
Поворот в сторону социализма был связан и с кризисом самодержавия в период Русско-японской войны и революции 1905-1907 гг. "Много нехорошего видело русское население во время русско-японской войны, и оно потеряло свою веру в то, что правительство может хорошо управлять страной. Нередко люди, даже патриотически настроенные, не знали что делать, и бросались в крайности, хватаясь хотя бы за тот же социализм…",- так объяснял данное обстоятельство видный сибирский предприниматель И. В. Кулаев (17).
Наконец, в глазах определенной части российской интеллигенции обанкротилась либеральная парадигма прогрессивности капиталистического развития человеческого. Ведущий теоретик эсеровской партии В.М. Чернов проанализировал типы капитализма в Англии, Франции, Германии, Австрии, России и пришел к выводу, что у нас устанавливается его "особый вид", названный им "капиталистическим паразитизмом".
Главная его особенность заключается в осуществлении "эксплуатации капиталом непосредственных производителей без соответствующей реорганизации производства из мелкого, примитивного – в крупное, основанное на приложении новейших технологий". Из этого следует, что российскую буржуазию нельзя считать носителем прогресса (18).
Собственно концепция социализма сибирскими эсерами и социал-демократами интерпретировалась одинаково. В листовке Красноярской группы ПСР (декабрь 1905 г.) по этому поводу говорилось: "И только тогда, когда все, чего они добиваются, будет исполнено, тогда очистится дорога к великому времени, когда жизнь будет царством братского, святого труда всех на общую пользу, когда все будут трудиться и не будет ни бедных, ни богатых. Это царство называется по иностранному социализм".
Примерно в том же ключе, но более пространно, высказались томские социал-демократы в одной из прокламаций конца 1906 г.: "Люди достигнуть довольства и счастья и перестанут находиться под вечным гнетом нужды только тогда, когда они не будут делиться на хозяев и наемных рабочих, когда земля, фабрики, заводы и машины (средства производства) не будут принадлежать немногим сытым бездельникам, а тем, кто работает на них, всему обществу, объединенным мирным трудом и товарищеской помощью. Кроме того, труд должен быть успешным, или, как говорят, производительным. В общественном труде необходимо применять самые усовершенствованные машины, все способы, указываемые наукой, ибо они облегчают и ускоряют работу человека. Работать должны все, способные к труду, но работа не должна быть проклятием человека, не должна отымать у него все его время" (19).
Вопрос о социальном составе сибирских организаций РСДРП дореволюционного периода, как партии в целом, не изучен до настоящего времени. Предпринятые еще в 1970-е гг. М.С. Волиным подсчеты на основе анализа биографических данных примерно 4,5 тыс. социал-демократов-большевиков, вступивших в партию до и во время революции 1905-1907 гг., дали следующие результаты: "в партии было: рабочих – 64 %, служащих – 4 %, интеллигенции – 32 %", что позволило сделать незамысловатый вывод: "Партия большевиков была пролетарской не только по своей идеологии, политике, по отстаиванию коренных интересов рабочего класса. Она была пролетарской и по своему составу" (20).
Однако корректность подсчетов вызывает сомнения. Во-первых, учитывались только большевики, вернее те, кто впоследствии таковыми стал.
Во-вторых, выявление их для картотеки шло по биографическим публикациям, очеркам истории местных организаций КПСС, протоколам съездов и конференций, партийным архивам, т. е. источникам, которые фиксировали прежде всего актив и тех, кто стал видными функционерами КПСС и ее ветеранами.
Однако по Сибири мы не располагаем даже такой информацией. В своем учебном пособии мы обобщили данные на 20 активистов, стоявших у истоков социал-демократического движения в регионе. "Актив" по сегодняшним меркам был удивительно молодым (данные на 1905 г.): пятеро в возрасте до 20 лет, четверо до 25, четверо до 30, пятеро до 35 и только один "ветеран" - И.Ф. Гусев, которому исполнилось 43 года.
Социальный состав крайне пестрый и опровергающий вывод о пролетарском составе РСДРП: четверо из крестьян, четверо из семей служащих, двое из рабочих, по одному из семей учителя, юриста, ссыльнопоселенца, купца, торговца.
Интерес представляет образовательный уровень активистов: 10 человек получили среднее образование, причем пятеро из них учились в вузах и были исключены за участие в революционном движении. Двое окончили высшие учебные заведения позже. Трое имели высшее образование, трое – начальное. Студенты и выпускники вузов являлись в основном юристами и медиками.
Достаточно высокой среди представленной выборки была доля ссыльных (11 человек или 55 %) (21). Таким образом, у истоков социал-демократии региона стояли достаточно образованные, исключительно молодые люди, преимущественно сибиряки, выходцы практически из всех сословий и социальных групп российского общества.
Следующий замер сделан на основе анализа списка кандидатов в Новониколаевское городское народное собрание от местной объединенной организации РСДРП (весна 1917 г). Всего в списке 80 человек. Содержится информация о возрасте на 39 и о характере деятельности на 46 чел. Что касается первого параметра, то двое находились в возрасте до 25 лет, 9 – до 30, 14 (36 %) в интервале от 31 до 35, 9 – до 40 и 5 – от 41 до 45 лет.
По роду занятий: 12 являлись служащими, семеро рабочими, пятеро – квалифицированными рабочими (машинист паровоза, наборщик, электротехники), шестеро – солдатами, шестеро – профсоюзными лидерами, четверо – журналистами, трое – учителями, по одному крестьянину, юристу, музыканту. Как видим вырос средний возраст, но преобладают в выборке лица от 31 до 40 лет (около 60 %), т. е. те, кому в 1905-1907 гг. исполнилось 20 – 30 лет. Опять крайне пестрый социальный состав, но уже выше доля рабочих (28,2 %), но значительно ниже уровень образования. Выше начального оно могло быть у 18 чел.(39 %), высшее имели двое (22).
И последний срез сделан на основе анализа списка членов ВКП(б) с дореволюционным стажем в г. Новосибирске на 1 июля 1927 г. Всего в нем содержатся данные на 56 респондентов, вступивших в партию до февраля 1917 г., в том числе в 1905-1907 гг. – 26 чел.(41.3 %). По возрасту (на конец 1926 г., данные на 55 чел.): пятеро до 30 лет, 30 (53,4 %) – до 40, 17 – до 50 и трое свыше 50 лет. По социальному происхождению: 39 (70 %) являлись выходцами из рабочих, 15 (26,7 %) – из служащих, двое из крестьян. По образованию (данные на 55 чел.): у 37 (67,4 %) оно было низшим, у 15 – среднее и троих – высшее.
Подавляющая их часть – 53 чел. относилась к партноменклатуре, от председателя Сибкрайисполкома Р. И. Эйхе, полномочного представителя ОГПУ Л.М. Заковского до директоров заводов, инструкторов и инспекторов краевого и окружного уровней (23).
Таким образом, судя по партстажу и возрасту, больше половины респондентов стали социал-демократами в период Первой русской революции, снизился уровень их образования, более ровным стал социальный состав.
В целом же приведенные нами примеры позволяют утверждать о большом воздействии на формирование кадрового состава РСДРП, а затем РКП(б) – ВКП(б) революции 1905-1907 гг., достаточно сложной ее социальной стратификации и преобладании на начальных этапах молодежи с достаточно высоким уровнем образования.
Вместе с тем представители партийной элиты (профессиональные революционеры) являлись выходцами практически из всех сословий и социальных групп, отличались достаточно высоким уровнем образования или интеллектуальной одаренностью, прервавшими учебу включением в революционную деятельность. Не отрицали факт преобладания интеллигентов в местных организациях, особенно крупных городов типа Томска, Иркутска особенно на этапе их становления (1902-1904) и сами социал-демократы (24).
Наши выводы подтверждаются дополнительными сведениями по "активу" Обской группы РСДРП. Он был далеко не пролетарским.
Профессиональный революционер Г.Е. Дронин 1878 г. рождения, из крестьян, окончил четыре класса городского училища, много занимался самообразованием, увлекаясь технической литературой, конторщик по профессии, неоднократно арестовывался (член РСДРП с 1903 г.), с 1907 по 1917 гг. отбывал ссылку в Енисейской губернии.
Романов В.Р. 1875 г. рождения родился в крестьянской семье, с 12-ти лет работал в Москве, пройдя путь от мальчика в трактире до рабочего завода Гужона. Впоследствии работал чернорабочим, кочегаром, слесарем, электромонтером на предприятиях Тифлиса, Тулы, Сормово, Киева, одновременно занимаясь самообразованием и участвуя в революционном движении (член РСДРП с 1903 г.). В 1913 г. в административном порядке выслан в Новониколаевск, где работал экспедитором на склада сельхозмашин, зав. хлебным ссыпным пунктом, в 1917 г. избирается председателем общества потребителей "Экономия".
Петухов А.И. 1886 г. рождения, из семьи лесничего (коллежского советника), окончил Томское реальное училище и поступил в Томский технологический институт, откуда был отчислен в 1905 г. за участие в революционном движении (член РСДРП с 1903 г.). Работал техником в Новониколаевской городской управе.
Черепанов А.А. 1884 г. рождения, из семьи кустаря-живописца, окончил школу грамоты (член РСДРП с 1906 г.). Работал рассыльным, помощником волостного писаря, конторщиком, выслан в Сибирь. С 1914 г. в Новониколаевске работал в частных фирмах и кооперативных организациях служащим.
Серебренников Ф. П. 1890 г. рождения, из семьи служащих. В 1893 г. с семьей переехал в Новониколаевск, где отец был директором конторы по продаже сельскохозяйственных машин. После его смерти, за счет средств конторы учился в реальном училище, но как политически неблагонадежный исключается из него. Окончил в Омске финансово-экономические курсы и работал в Новониколаевске бухгалтером (25).
Как видим ни одного пролетария среди них не было, а все они относились к динамичному слою российского общества рассматриваемого времени, будучи в значительно степени продуктом перемещения (мобильности) снизу вверх.
Примерно такая же картинка вырисовывается при анализе жизненного пути и эсеровского актива города (Омельков М.Ф., Михайлов П.Я., Семенов Ф.С. (Лисиенко А.П.), Линдберг М.Я.) (26). В качестве примера сошлемся только на Н.С. Калашникова, рабочего, слесаря Красноярских железнодорожный мастерских, а затем Иркутского депо, члена ПСР с 1905 г. Многократно арестовывался и совершал побеги, эмигрировал во Францию. Вернувшись в Россию, работал на заводах Москвы и одновременно учился в народном университете им. Шанявского. С началом мировой войны призван в армию и в 1916 г. окончил школу прапорщиков (27).
И еще одно очень важное пояснение по вопросу о социальном составе РСДРП применительно к тем ее членам, которые после 1917 г. стали видными представителями партноменклатуры. Дело в том, что в советское время происходит сознательное искажение дореволюционной биографии в духе жестких стандартов сложившейся системы.
Хорошо данное обстоятельство показал Е.А. Бушаров, реконструировав жизненный путь маршала В.К. Блюхера до 1917 г. "Подводя итог сказанному,- резюмирует он,- отметим, что после октября 1917 г. политическую и военную карьеру в Советском Союзе мог сделать прежде всего человек, чья сознательная жизнь была связана с работой на заводах, фабриках, принимавший участие в борьбе против ранее существовавшего строя, попадавший за это на каторгу или сидевший в тюрьме. В биографии Василия Константиновича ничего этого не было. Единственным свидетельством в его пользу было социальное происхождение и фронтовая окопная жизнь. Все остальные штрихи биографии – работа бухгалтером, приказчиком, аресты за бродяжничество, аполитичность – могли повредить карьере. Василий Константинович хорошо это понимал.
Незадолго до большевистского переворота он был уверен, что сможет много добиться в жизни, приняв участие в свержении местных органов власти, неугодных партии. Он внес значительные коррективы в свою дореволюционную биографию. Человеку, обладавшему незаурядным умом, твердым характером, не склонному к соблюдению «буржуазных» этических норм, это было сделать нетрудно. В одночасье став рабочим, человеком, «пострадавшим в борьбе за справедливость», большевиком, Василий Константинович потратил годы и героические усилия, чтобы создать реальную биографию – биографию видного военачальника" (28).
Касаясь специфики политического поведения анализируемой социальной группы городского социума Сибири и ее политических формирований в начале ХХ в. необходимо остановиться на терроре как тактическом средстве достижения социалистического идеала.
Прежде всего, радикалы не скрывали негативного отношения к самодержавию. Лексика их прокламаций была буквально пропитана обличением правящей династии и непосредственно Николая II: "венценосный негодяй", "убийца", "душегуб и убивец", "дармоед", а барнаульские социал-демократы в пространной листовке по поводу роспуска 1-й Государственной думы следующим образом охарактеризовали самодержавный строй: "Долго-долго будет помнить русский народ, что много было у него всяких князей и царей – были Святополки Окаянные, Иваны Грозные, были Катерины Великие и Малые, были блудники-нечестивцы и всякой правды душители, но равного Николаю II еще не было" (29).
В борьбе с прогнившим и ненавистным режимом допускались любые средства, в том числе и насильственные ("прямые") действия. С их помощью радикалы, прежде всего эсеры, максималисты и анархисты, пытались ограничить произвол и дезорганизовать правительственный аппарат ("бросая гордое презрение смерти, народные герои вносили страх и ужас в ряды насильников, заставляя их трепетать перед близостью мщения") (30).
Социалисты-революционеры неоднократно заявляли, что террор является разновидностью самообороны, применение которой обусловлено отсутствием конституционных гарантий индивидуальной свободы ("Мы, социалисты-революционеры, не хотим крови; мы стремимся к тому, чтобы иметь возможность нести идеи социализма в темные массы народа. Но, живя в полицейском государстве, поддерживающем свое господство исключительно насилием, мы, по необходимости, должны защищать себя силой и пользоваться в этом направлении всеми имеющимися в наших руках средствами, не исключая террор") (31).
Наконец, анархисты рассматривали «прямые» действия как единственный способ борьбы. "Мы заявляем, - говорилось в обращении томских анархистов в сентябре 1907 г.,- что отныне же приступим к уничтожению нашего рабства, мы будем отнимать фабрики и заводы, все магазины и дома в пользу всего рабочего народа… Будем бросать бомбы в царей, богачей и всех прочих палачей. Мы взорвем полицейские участки и отворим тюрьмы. Пусть трепещут и гибнут наши палачи… Вперед же, товарищи! Теперь же на борьбу. Долой частную собственность и государство!" (32).
Что касается местных социал-демократов, то случаев осуществления ими террористических актов или экспроприаций не зафиксировано, но отдельные организации РСДРП принципиально высказывались за индивидуальный террор и экспроприацию денежных средств правительственных учреждений, не допуская посягательства на частную собственность (33).
Однако, имело место межпартийное сотрудничество, которое привело к созданию таких экстремистских организаций как Забайкальская федерация групп вооруженного народного восстания (1906-1908), "Союза революционных социалистов" (1911-1912), а также к проведению такой акции как "Туруханский бунт" (1908-1909), где участвовали наиболее радикально настроенные члены РСДРП, ПСР, анархисты, прежде всего политические ссыльные.
Примечания
1. Первая всеобщая перепись населения 1897 г. Общий по империи свод результатов данных Первой всеобщей переписи населения, произведенной 27 января 1897 г. СПб., 1905. Т. 1. С. 5.
2. Скубневский В.А., Гончаров Ю.М. Города Западной Сибири во второй половине Х1Х – начале ХХ в. Барнаул, 2003. Ч. 1. с. 62.
3. Миронов Б.Н. Указ. соч. Т. 1. С. 342.
4. Скубневский В.А., Гончаров Ю.М. Указ. соч. С. 300-302.
5. Дмитриенко Н.М. Сибирский город Томск в Х1Х – первой трети ХХ века: управление, экономика, население. Томск, 2000. С. 220.
6. Обручев В.А. В старой Сибири. Иркутск, 1958. С. 269.
7. Миронов Б.Н. Указ. соч. Т. 2. С. 349.
8. Алисов Д.А. Культура городов Среднего Прииртышья в ХIХ – начале ХХ вв. Омск, 2001. С. 139.
9. Шиловский М.В. "Сахарный бунт" 9 ноября 1916 г. // Новосибирск. Энциклопедия. Новосибирск, 2003. С. 757.
10. Обь (Новониколаевск). 1907. 3 июня.
11. Рабочее движение в Сибири: историография, источники, хроника, статистика. Томск, 1988. Т. 1. С. 153, 154, 157, 160, 162, 164, 166, 170, 173, 174, 177, 181, 185, 197, 210, 217, 222.
12. Дмитриенко Н.М. Указ. соч. С. 229.
13. Шиловский М.В. Новосибирск: основные этапы развития (1893-1999) // Проблемы менталитета в истории и культуре России. Новосибирск, 2000. Вып. 2. С. 114-115.
14. Дело революции (Новониколаевск). 1918. 4 янв.
15. Шиловский М.В., Ноздрин Г.А. Новониколаевский отдел Союза русского народа // Новосибирск. Энциклопедия. Новосибирск, 2003. С. 588.
16. Миронов Б.Н. Указ. соч. Т. 2. С. 349.
17. Кулаев И.В. Под счастливой звездой. Воспоминания. М., 1999. С. 187.
18. Чернов В.М. Национально-капиталистические типы // Чернов В.М. Социалистические этюды. М., 1908. С. 136.
19. Курусканова Н.П. Нелегальная печать сибирских эсеров в период борьбы с самодержавием (1901 – февраль 1917 гг.). Уч. пособие. Омск, 2000. С. 69; Большевики Западной Сибири в период первой русской революции 1905-1907 гг. Документы и материалы. Новосибирск, 1958. С. 519-520.
20. Волин М.С. К вопросу об изучении состава большевистской партии накануне и в период революции // Революция 1905-1907 гг. в России и ее всемирно-историческое значение. М., 1976. С. 175.
21. Шиловский М.В. Общественно-политическое движение в Сибири во второй половине Х1Х – начале ХХ века. Социал-демократы. Новосибирск, 1997. Вып. 4. С. 18-19.
22. ГАНО. Ф.п. 5. Оп. 6. Д. 73. Л. 12-13.
23. ГАНО. Ф.п. 5. Оп. 2. Д. 353. Л. 1-3.
24. Большевики Западной Сибири…. С. 109, 112, 113.
25. ГАНО. Ф.п. 5. Оп. 6. Д. 235. Л. 1-4; Оп. 2. Д. 655. Л. 1-2; Оп. 6. Д. 359. Л. 4, 16, 41; Оп. 2. Д. 653. Л. 3; Д. 655. Л. 4-5; Оп. 6. Д. 453. Л. 40-41; Оп. 6. Д. 369.
26. ГАНО. Ф. 144. Оп. 1. Д. 55. Л. 5-6, 7-8, 9; Ф.п. 5. Оп. 6. Д. 369. Л. 30.
27. ГАНО. Ф.п. 5а. Оп. 1. Д. 32. Л. 1.
28. Бушаров Е.А. В.К. Блюхер: штрихи к биографии // Ежегодник Тюменского областного краеведческого музея 1995 г. Тюмень, 1998. С. 71.
29. Большевики Западной Сибири…. С. 41, 62, 221, 425, 440.
30. Листовка Томского комитета ПСР (октябрь 1906 г.) // Курусканова Н.П. Указ. соч. С. 77.
31. Листовка Иркутского комитета ПСР (25 декабря 1905 г.) // Курусканова Н.П. Указ. соч. С. 70.
32. Цит. по: Циндик А.А. Политический экстремизм в революционной работе западносибирских анархистов в период реакции (1907-1910 гг.) // Омские исторические чтения. Омск, 2003. С. 97.
33. Серебренников И.П. Революционный террор в Восточной Сибири (1900 – февраль 1917 гг.). Иркутск, 2002. С. 108-109; Шиловский М.В. Общественно-политическое движение в Сибири…. С. 69-70.
Шиловский М.В. Специфика политического поведения различных социальных групп Сибири во второй половине XIX - начале XX вв.
Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ, грант № 02-01-00344а.
Шиловский Михаил Викторович, д.и.н., профессор, зав. кафедрой истории России Новосибирского гос. ун-та, зав. сектором истории второй половины ХIХ – начала ХХ вв. Института истории СО РАН.
Аналитические материалы
Ссылки по теме
Города Сибири XVIII - начала XX в.
Города Сибири XVII - начала XX в. Выпуск 2. История повседневности
Гончаров Ю.М., Чутчев В.С. Мещанское сословие Западной Сибири второй половины XIX - начала XX в
Гончаров Ю.М. Городская семья второй половины XIX - начала XX вв
Гончаров Ю.М. Семейный быт горожан Сибири второй половины XIX - начала XX в